Татьяне Маньковой пока ещё сложно без передышки преодолеть весь путь до ординаторской на третьем этаже. Она присаживается на диванчик в коридоре. Отдохнуть. После выписки прошёл месяц, женщина пришла на приём к своему врачу-кардиологу: нужно убедиться, что с её новым сердцем всё в порядке.

История этой  красивой хрупкой женщины удивительна во многом. О пересадке сердца она узнала только после операции. А трансплантации бы не было, если бы всего за несколько дней до начала цепочки событий одно из подразделений Национального исследовательского медицинского центра имени академика Мешалкина не стало частью региональной системы здравоохранения.

В конце августа в клинике Мешалкина специально созданное кардиологическое отделение начало принимать пациентов с острым коронарным синдромом. Оно стало четвертым сосудистым центром в Новосибирской области. До этого клиника работала только с плановыми больными. Новосибирцы с инфарктами или другой острой патологией сердца попасть туда не могли. Федеральный центр, хоть и находится в Новосибирске, подчиняется напрямую Минздраву России, и с местными больницами до недавнего времени фактически никак не был связан. Тема сотрудничества поднималась регулярно. Но договориться об эффективном взаимодействии смогли только в этом году новый министр здравоохранения региона Константин Хальзов и новый руководитель НМИЦ Александр Чернявский. В конце лета был подписан приказ Минздрава, определён порядок действий и улажены все формальности. Скорая стала привозить новосибирцев из Академгородка, Нижней Ельцовки, Бердска, Искитима в новый сосудистый центр.

Примерно в это же время Татьяна собиралась впервые в жизни прыгнуть с парашютом. Но не успела. Проблем с сердцем у неё никогда не было. Что с ним случилось, врачи так и не смогли понять. На обычной вечеринке у друзей женщине стало нехорошо. Татьяна решила, что съела что-то несвежее: «И тошнит, и тошнит, и тошнит. Я пошла домой, и уже потом поняла, что сознание [ещё тогда] начало мутиться. Но я не отдавала себе в этом отчета. Дня два это продолжалось. Я даже с кем-то встречалась. Потом мне об этом говорили. Но я это так и не вспомнила. Мне потом объяснили, что так бывает, отравление запустило какие-то механизмы».

Скорая отвезла Татьяну в инфекционную больницу, где ей становилось только хуже. Когда давление совсем упало, врачи сделали кардиограмму и срочно отправили пациентку в Горбольницу, рассказывает Александр Чернявский. Он не только руководит федеральным центром. Александр Михайлович – кардиохирург. Это он пересадил Татьяне сердце: «На ЭКГ было тотальное поражение миокарда. Зубцы, которые отвечают за потенциал сердца, они в 50 лет у женщины должны быть о-го-го какие. А у неё нет: ни по передней стенке, ни по боковой, ни по задней. Нигде нет. Забили тревогу, что это, возможно, циркулярный инфаркт, вызвали скорую и отправили в региональный сосудистый центр №2, в Горбольницу».

Дальше Александр Михайлович начинает сыпать специфическими терминами: фракция выброса, кардиотоники, коронарография. И объясняет: признаков инфаркта не нашли ни единого, но сердце сокращалось плохо, и на глазах миокарду становилось всё хуже и хуже. Пациентку могло спасти только ЭКМО, сложный дорогой аппарат, который замещает функцию сердца и лёгких. ЭКМО есть в НМИЦ имени Мешалкина. «Мне позвонили [коллеги из Горбольницы] в пятницу в 9 вечера: «Вот такая ситуация». А я за городом, говорю: «Прямо сейчас хотите везти?» Мне говорят, что до утра она просто не доживёт. «Ну, тогда везите».

Врачи надеялись, что сердце Татьяны «отдохнёт» на ЭКМО и восстановится. Так бывает. Но этого не случилось. Сердечная мышца умерла. Причину искали тщательно, но так и не обнаружили. Что запустило фатальный процесс, не смогли выяснить, даже когда уставшее сердце извлекли и заменили на донорское. Ни вирусов, ни признаков аутоимунных процессов, ни следов токсических веществ: не нашли абсолютно ничего.

Через две недели стало очевидно, что Татьяне срочно нужна трансплантация. И чем скорее, тем лучше. На ЭКМО человек не может находиться долго. Это временная мера. Назад пути не было. И Татьяне повезло ещё раз. Первый же потенциальный донор ей отлично подошёл. Это был мужчина с такой же группой крови, как у неё. Больше, по закону, Татьяна ничего о нём никогда не узнает.

Тут нужно отметить, что в этом году в клинике Мешалкина пересадили 15 сердец. И это рекорд. Обычно трансплантаций делают меньше. Но даже при таком количестве выходит примерно одна пересадка в месяц. У Татьяны не было в запасе даже месяца. Если бы аллели оказались несовместимыми, она бы вряд ли дождалась следующего донора. И вовсе не факт, что второе, третье, четвёртое сердце подошло бы: пациенты НМИЦ, бывает, ждут совпадения годами.

Из-за тяжелейшего состояния до операции, Татьяна пришла в себя только через три недели после трансплантации. И подумала, что её жестоко разыгрывают, когда услышала, что была без сознания полтора месяца, и ей за это время заменили сердце: «Кто к этому планово идёт, они всё это продумывают заранее. Они готовы к этому, они хотят этого. А у меня было ощущения, что [посторонние] вторглись в мою жизнь. Я об этом не просила, они это всё сделали! У меня жизнь разделилась на «до» и «после». У меня не было благодарности [врачам] в первые дни, у меня был шок. Я всех ненавидела! Мне казалось, что тут все злыдни – ходят, про какую-то операцию мне рассказывают. Что им всем от меня надо?! У меня мозг взрывался». Татьяна очень эмоционально вспоминает первые дни после операции. Принять ситуацию ей было нелегко и психологически, и физически. Пришлось заново учиться сидеть, ходить, держать ложку. Жить.

Александр Чернявский честно признает, что раньше такие пациенты в Национальный исследовательский центр не попадали. Скорая не повезла бы Татьяну к ним без действующего приказа Минздрава. Да и вечером в пятницу в отделении бы не дежурил анестезиолог-реаниматолог. Даже если бы врачи двух больниц как-то договорились между собой, сначала бы в пятницу вечером в клинику Мешалкина поехали все медицинские документы Татьяны. А пациентку бы перевели не раньше понедельника. Вот только в понедельник везти было бы уже некого. «То, что сложилось в этой ситуации, [получилось] абсолютно благодаря той маршрутизации, в которую мы вписались, – объясняет Александр Чернявский, – Благодаря тому, что мы начали работать с экстренными пациентами с острым коронарным синдромом. И благодаря тому, что территориальный фонд [ОМС] не просто оплачивает стандартные вещи, которые происходят ежедневно в сосудистых центрах. Но и готов оплачивать нестандартные вещи, которые могут случиться только у нас. Благодаря приказу Минздрава все [происходит] быстро, без проволочек и бумажной волокиты. Мы по скорой помощи раньше не работали. Во внеурочное время вызвать специалистов – это целая отдельная процедура. А пациентка [в это время] умирает в Горбольнице, просит помощи. Сейчас у нас специально введена должность, чтобы оказывать помощь таким больным. Потому что каждую ночь кого-то привозят».

Больше 500 человек за это время спасли в региональном сосудистом центре №4. Инфаркты, острый аортальный синдром, тромбоэмболия лёгочной артерии – все эти состояния требуют максимально быстрого вмешательства врачей. Раньше из того же Советского района пациентов везли через весь город по пробкам в Горбольницу. Теперь в «золотой час» такие ситуации укладываются с хорошим запасом, рассказывает Чернявский: «[Например], пациенты с крупноочаговым инфарктом. 20 минут – время доезда до нас скорой помощи. Две минуты – от приемного отделения до рентген-операционной. Через 12 минут после поступления пациента к нам, уже застентированы инфаркт-связанные артерии. Через 32 минуты после того, как человек заболел! То есть, после начала инфаркта через 32 минуты он получил необходимую помощь в одной из пяти наших операционных».

Министр здравоохранения региона Константин Хальзов считает, что объединение в единую структуру федерального медицинского центра, скорой помощи и новосибирских больниц – абсолютно закономерное, логичное и очень эффективное решение: «Это совместная работа, и у нас одна цель, – говорит министр. – Спасать людей. Это очень здорово, что такой мощный научный, исследовательский институт, наконец, вписался в практическое здравоохранение. И появилось вот такое отделение неотложной кардиологии, в котором жители прилегающих районов получают помощь на самом высоком уровне. И в наших сосудистых центрах высокотехнологичная помощь при инфарктах тоже уже стала рутинной. Но встречаются пациенты, которым нужны нестандартные подходы или процедуры. И это прекрасно, что такой центр [имени Мешалкина] появился в нашей системе».

Татьяна Манькова уверена, всё, что с ней случилось – немного чудо. Будто кто-то дал ей ещё один шанс. И в обычной жизни такие совпадения маловероятны. Ночная скорая, которая увозит в клинику Мешалкина; две недели ЭКМО, стоившие примерно миллион рублей, за которые заплатил фонд ОМС; донорское сердце, которое нашлось и подошло. Но это, конечно, никакое не чудо, а вовремя принятые решения, воля и слаженная работа многих людей, для которых каждая человеческая жизнь – как чудо.

Светлана Шуваева

В настоящее время в Новосибирской области работают 4 сосудистых центра и 12 первичных сосудистых отделений (ГКБ №34, ГКБ №2, ГКБ №25, ГКБ №11, ГКСБ СМП №2, БЦГБ, Тогучинская, Куйбышевская, Карасукская, Татарская, Ордынская и Черепановская ЦРБ). В рамках реализации национального проекта «Здравоохранение» будет открыт региональный сосудистый центр в Центральной клинической больнице. Для Куйбышевской ЦРБ и городской клинической больницы № 34 купят ангиографы. Рассматривается возможность дооснастить ангиографической установкой Карасукскую ЦРБ .