В начале февраля в двух новосибирских больницах одновременно прошли четырые операции по пересадке органов. В областной больнице двум пациентам трансплантировали роговицу, а маленькому Егору – фрагмент печени. 37-летнему Максиму в клинике Мешалкина пересадили сердце. Для них без преувеличения это был вопрос жизни и смерти.

Проблемы с сердцем у жителя Амурской области Максима Самохина начались в 2017 году: стал задыхаться, появилась сильная отечность. Врачи поставили диагноз «кардиомиопатия», мужчина прошел лечение в Благовещенске, оформил квоту на операцию в Новосибирске. Здесь, в Национальном медицинском исследовательском центре им. ак. Е.Н. Мешалкина, ему имплантировали кардиовертер-дефибриллятор. Врачи сразу предупредили, что это временная мера, нужна трансплантация сердца. 
«В 2018 году я переехал в Новосибирск ждать пересадку, – рассказывает Максим Самохин журналистам. – Конечно, страшновато было перед операцией, но делать-то надо. Либо так, либо никак. С батарейкой тоже долго не проходишь, я думаю. После операции все болело, как будто разрезали по кускам, а потом собрали. Сейчас состояние отличное. Руки восстановились, ноги слабенькие. Семья помогает, живу полноценно».

По словам Александры, мамы маленького Егора Сорокина, которому на момент операции по трансплантации было всего 4 месяца, у малыша несмотря на всю проведенную терапию, сохранялась послеродовая желтуха, показатели билирубина оставались высокими. Мальчик постоянно беспокоился, у него возникли серьезные проблемы с пищеварением, и печень, и селезенка, были значительно увеличены. Егору в детской больнице № 4 им. В.С. Гераськова поставили диагноз «атрезия желчевыводящих путей», перевели в областную больницу. Здесь сделали КТ, диагноз подтвердился. 

Мальчика готовили к операции по пересадке фрагмента печени, донором должен был стать его отец. Но идеальным этот вариант врачи не считали из-за риска для здоровья потенциального реципиента. Уже была назначена дата операции, для малыша она была жизненно необходима. Однако планы пришлось экстренно изменить. Экстренно, потому что трансплантация органов от посмертных доноров происходит именно так, у врачей всего несколько часов, ведь каждый орган имеет определенный период консервации. 
«Повезло, что оказался доступным орган посмертного донора, более подходящий для этого ребенка, – подчеркивает руководитель центра трансплантации и хирургии печени, заведующий отделением трансплантации органов Новосибирской облбольницы Иван Поршенников. – Все мы когда-нибудь умрем. И возможность посмертного органного донорства – одно из наиболее значимых и серьезных проявлений гуманизма. На мой взгляд, это счастье если органы после смерти могут подарить жизнь кому-то другому». 
Егору Сорокину сейчас шесть месяцев.

«Сейчас все хорошо, ребенок чувствует себя прекрасно. Мы постоянно находимся под наблюдением специалистов. Мы очень благодарны всем сотрудникам областной больницы, которые дали малышу шанс продолжить жить», – говорит мама Егора. 

О пациентах, которым пересадили роговицу, рассказала главный офтальмолог Сибирского федерального округа, заведующая офтальмологическим отделением облбольницы Анжелла Фурсова: «Эти пациенты имели лейкому роговицы, то есть нарушение ее прозрачности, в результате чего они потеряли зрение. Причины нарушения могут самые разные. Восстановить прозрачность роговицы невозможно, поэтому единственным методом является пересадка роговицы. Технология отработана, операция длится недолго. Вопрос стоит в донорском материале и в выхаживании. Этих пациентов нужно постоянно наблюдать, назначать им местную терапию, потому что дистрофические процессы уже запущены в организме». 

Нина Макаренко и Геннадий Сироткин, которым пересадили роговицы посмертного донора, находятся под наблюдением врачей.
По словам Анжеллы Фурсовой, количество таких операций ограничивает лишь количество донорского материала. Раньше проводили более 50 трансплантаций в год, сейчас их число снизилось примерно в два раза. 

Уменьшение количества жизнеспасающих операций по пересадке органов в целом в 2020 году отмечает главный внештатный трансплантолог Минздрава Новосибирской области Александр Быков. «Смерть близкого человека – это ужасное событие, но в ряде случаев получается, что удается предотвратить смерть других людей. Уникальность трансплантологии в том, что мы можем уменьшить в целом количество смертей, но является ли утешением (для родственников) тот факт, что часть их умершего близкого продолжает жить в другом человеке? Надеемся, что да, – говорит специалист. – В прошлом году операций по трансплантации было проведено меньше. В 2020 году самая большая проблема была – соблюсти правила инфекционной безопасности. Мы опасались, что можно причинить вред тем, кто ожидает пересадку».

В 2019 году на территории Новосибирской области было проведено 95 операций по трансплантации органов, причем на протяжении последних лет их количество постоянно возрастало. В 2020 году таких операций провели лишь 62. Число операций по пересадке сердца сократилось с 15 до 5. Трансплантологи надеются, что в этом году количество пересадок вернется к доковидному. 

«Без поддержки местного здравоохранения мы не можем заниматься этим видом медицинской помощи, трансплантологией. У нас в листе ожидания пересадки сердца находятся не только жители Новосибирской области, это жители всего региона Сибири и Дальнего Востока», – рассказывает главный внештатный специалист Сибирского и Дальневосточного федеральных округов по трансплантации, директор Национального медицинского исследовательского центра им. ак. Е.Н. Мешалкина Александр Михайлович Чернявский.
В листке ожидания клиники Мешалкина на трансплантацию сердца – от 32 до 42 пациентов. Цена искусственного сердца составляет от 4 до 10 миллионов рублей, но вопрос не только в цене: это временная мера, пока нет донорского сердца.

«Пациенту, который погибает от сердечной недостаточности, ничего не может помочь, кроме как трансплантация или искусственное сердце… И в каждую минуту может случиться обострение, которое может ухудшить состояние. Новосибирск при хорошей работе донорских баз должен выдавать 50–60 эффективных доноров в год. От одного донора можно взять органы и двум людям глаза вылечить, двум – почки, печень одному или двоим, сердце, легкие, кишечник, поджелудочную. Это 500–600 спасенных жизней может быть за год. Конечно, это очень важно – видеть счастливые лица пациентов. Ради этого стоит жить, заниматься трансплантологией, заниматься пропагандой этого вида лечения», – считает Александр Чернявский.

В 2019 году количество посмертных доноров, от которых был изъят хотя бы один орган для трансплантации на территории нашей области, составило 40, в 2020 году – 37. Причем примерно половина доноров, по словам директора клиники Мешалкина, – из других регионов, в основном из Кемеровской области и Алтайского края. 

«Когда нам удается благодаря одному донору спасти нескольких жизней – это всегда событие, – комментирует главный врач Новосибирской областной больницы Анатолий Юданов. – Развитие трансплантационной помощи говорит о развитии здравоохранения в целом на территории. Потому что именно этот раздел работы показывает, насколько интегрированы работы всех служб, всех медицинских организаций. Это самое сложное».